на себе взгляд Кэтрин. Она скорчила гримасу не понятную мне, и когда я вопросительно смотрю на неё, она с разочарованием смотрит на меня, а затем подходит и начинает поправлять мои волосы, а, теперь ясно.
— Перестань так улыбаться, ты выглядишь странно! — Говорит она мне еле шевеля губами и как можно меньше привлекая внимания.
— Кэтрин! Шикарно выглядишь! — К нам подошёл Генри и Кэтрин тут же перестала поправлять мои волосы и отошла на несколько шагов. Её холодный и безразличный взгляд на брата кажется, передался и мне и по рукам прошлись мурашки. Она его действительно так ненавидит?
— Девушка, которая очень много страдала и была унижена, никогда не поверит твоим комплиментам, — отвечает она и возвращается на места для зрителей, которые едва-едва заполнены некоторыми из жителей дворца.
— Ты это заслужил, — говорю я всё пытаясь застегнуть надоедливую запонку и поднимаю на него глаза.
— Возможно, но это уже затянулось.
— Всем разойтись по местам мы выходим в эфир через минуту! — Раздаётся голос по всей студии и Генри спешит удалиться.
— Давай суда, — мама ловко застёгивает запонку, и ещё раз оправив мои волосы, наконец, она успокаивается, а я тем временем незаметно для неё закатываю глаза.
Сегодня вести ведёт Дженнифер и первые полчаса эфира можно не думать над тем, о чём вообще идёт речь. Отец как всегда рассказывает о последних новостях странны, а уже потом начинают задавать вопросы про Отбор и ту мне, пожалуй, стоит послушать, потому что все вопросы адресованы мне, конечно же!
— Ваше Высочество, как проходит Отбор? — Ну вот, начинается. — Уже был первый поцелуй? — Тут у меня будто ком в горле застрял! — Даже извиняться не буду за такой вопрос, всем жутко интересно! — Вот почему она чаще всего ведёт вести, она абсолютно бестактна, но обижаться на неё, или винить просто невозможно!
— Нет Дженнифер, не было! — Краем глаза я увидел, как все девушки разом обернулись на Мелиссу и ту я бы захохотал, если бы не был в прямом эфире. Она сказала, что мы целовались?
— Вы серьёзно? Да как так можно? Думаю, многие девушки не довольны, — девушки засмеялись, вообще-то засмеялись все, кроме меня, разумеется.
— Хорошо, не будем смущать нашего Принца. — Да, спасибо Дженнифер! — Уже понятно, что вы нам ничего интересного не расскажите, ну тогда мы перейдём к девушкам. — Дженнифер присаживается на небольшое кресло. — И первая со мной поговорит… Аника Буш!
Аника изящно прошла к ведущей и села прямо напротив неё. Она кажется такой… идеальной, видно как сильно она держит себя в руках, как боится совершить ошибку, даже самую незначительную.
— Здравствуй Аника! Как дела в Отборе? Какие отношения с девушками?
— Привет! Всё прекрасно! Несмотря на то, что мы все соперницы многие уже стали здесь подругами, везде нужны друзья. — А она не растерялась.
— У вас было свидание?
— Да, — с нарастающей улыбкой ответила она.
— Ну, и чем же наш Принц тебя удивил?
— Я оставлю это в секрете, — с загадкой произнесла она, и я мысленно усмехнулся. У нас была конная прогулка.
Я обратил своё внимание на девушек, которые неотрывно смотрят на Анику, но у всех разное выражение лица. Большинство пытаются запомнить вопросы и видно по их задумчивому взгляду, что они пытаются придумать достойные ответы. Вики, например, смотрит с безразличием, но к этому я уже привык. Но есть и такие, которые смотрят так, как будто они в сто раз лучше неё.
Когда эфир заканчивается, я выхожу из студии практически самым последним, и я совершенно не спеша прохожу по первому этажу, но ещё больше замедляю шаг, потому что слышу голос.
— Да Лив, — слышу я голос и сразу узнаю Анику. Видимо она разговаривает по телефону. Она смеётся. — Он высокий и у него прекрасные глаза, завораживающая улыбка и, в общем, он ужасно красивый! — И она снова смеётся.
Не буду дальше подслушивать, думаю я и так услышал лишнее.
Прохожу по коридору второго этажа где расположены комнаты девушек, я рассматриваю их фотографии, чувство эйфории снова вернулось ко мне, но моё спокойное состояние перебивает плачь.
Останавливаюсь и пытаюсь прислушаться, подхожу к каждой двери по очереди, и когда дохожу до комнаты Вики, понимаю, что это плачет она.
Не думая стучусь в дверь и, не дождавшись её разрешения, вхожу.
— Уходи! — Как можно громче пытается сказать она, но из-за всхлипов я почти не слышу её.
— Вики, почему ты плачешь? — Я опустился рядом с ней на пол.
— Не твоё дело! — Огрызается она, но через секунду закрывает лицо ладонями и перестаёт сопротивляться эмоциям.
— Скажи мне Вики, — я обнимаю её, и она расслабляется в моих руках и даже не сопротивляется, что кажется мне безумным. — Скажи, что ты чувствуешь, как ты себя чувствуешь?
— Как я себя чувствую? Я чувствую себя одиноко. Я не могу подпустить к себе людей, потому что от этого мне только больно. Мне страшно. Не только от людей и мест, но и от себя тоже. А что, если я потеряю контроль над собой? Я чувствую себя виноватой. Я сама виновата во всём этом, просто мне кажется, что я не могу изменить себя, — быстро говорит она. Это похоже на приступ паники. Я обхватил её лицо руками и заставил посмотреть мне в глаза.
— Успокойся! Всё хорошо! Если ты расскажешь, тебе станет легче, я обещаю! Просто расскажи, в чём проблема?
— Обещай, что никому не расскажешь, — говорит она, посмотрев на меня заплаканными глазами, кажется, она успокоилась.
— Конечно, я никому не расскажу, обещаю, — как можно увереннее говорю я. Вики отстраняется от меня и утирает слёзы.
— Я живу с отцом, мама умерла при родах и всю мою жизнь отец винит меня в её смерти, и он так часто говорил мне это, что я сама стала в это верить. Его оскорбления в мою сторону, слова, что я могу только всё портить, и что я ничего не достойна и ничего не стою, они так сильно ранят меня. У меня никого кроме него нет, друзей нет, родных нет, никого нет. Это он заставил меня подать заявку…
— Он избивал тебя? — Я с ужасом посмотрел на неё, а она сама того не замечая натянула рукава платье до самых запястий. Я взял её руку и поднял рукав. Синяки, порезы будто лезвием. Понятно, что синяки оставляет её отец, а порезы она делает сама. Чокнутая девчонка! — Зачем ты это делаешь Вики?
— Я делаю это не для того чтобы привлёчь чьё-то внимание, а для того, чтобы заглушить душевную боль физической. Я уже давно
